Легко

Никогда не отличалась на музыке. Да и голос свой не считаю каким-то абалденным, что все заслушиваться станут.
Нет, конечно, иногда слышу фразу «Какой у этой девушки приятный голос», но как правило я просто общалась с людьми, не более. И никогда не пела. «Медведь на ухо наступил«- это про меня, как обычно я отшучиваюсь перед друзьями.
А тут снится сон.
Я пою. Причем не просто в ванной перед зеркалом, а реально стою и пою где-то на сцене. И у меня это очень здорово получается!
Мой репертуар -  не какая-то попсовость,а что-то иностранное, быстрое и очень захватывающее.
И я делаю это так легко, как будто все сознательное время я только и занимаюсь тем, что выступаю на сцене! Какой-то продюссер или кто-то еще восхищается, предлагает мне какое-то выступление, а для меня это все как будто так обыденно...
Так странно просыпаться и обдумывать все это. И к чему такое?

будьте осторожны с культурным багажом

Вчера была предпринята попытка прикоснуться к Прекрасному и посетить Московскую филармонию. Вообще я не часто посещаю это заведение, но повод был весьма внушительный:
"Метрополис" Фрица Ланга в сопровождении живого оркестра.
Лирическое отступление - "Метрополис" (1925) - это фильм-антиутопия, снятый по роману Теа фон Харбоу, жены Фрица Ланга. Будучи самым дорогим проектом в истории немого кино, едва не разорил студию-производителя. Первоначальная версия фильма составляла 152 минуты, но была сокращена для проката почти наполовину. Большая часть вырезанного при монтаже материала была утрачена долгие годы, пока в 2008 году в Музее Кино Буэнос Айреса не были найдены утерянные фрагменты, которые едва удалось восстановить.
Собственно, фильм я посмотрела пару лет тому назад, ту самую двухсполовинойчасовую версию. В настоящем концерте меня привлекла возможность увидеть фильм на большом экране и с живой музыкой. Почему я не ознакомилась с проектом и исполнителями подробнее??? Не спрашивайте меня. Часть вины в случившемся, разумеется, заключается в моей лени.
Первые тревожные ласточки обнаружились, когда выяснился состав оркестра:
Живая дорожка:
Федор Амиров (композиция, фортепиано, клавишные, голос)
ГАМ-квартет в составе:
Андрей Кравченко (сопрано-саксофон)
Александр Стреляев (альт-саксофон)
Кирилл Маслов (тенор-саксофон)
Илья Богомол (баритон-саксофон)
Никого из этих людей я не знала, но загадочное упоминание "голоса" в качестве сопровождения к немому фильму меня несколько напрягло. Я решила, что Голос будет зачитывать титры и на время успокоилась.
Второе разочарование постигло при входе в Камерный Зал. Никакого большого экрана не было - его заменял средних размеров ТВ-экран и DVD-проигрыватель к нему. Такой просмотр можно и дома устроить. Но дома не будет живой музыки, подумала я.
Третий настораживающий момент - это присутствие девочки лет 7-8, которая в сопровождении матери сидела прямо передо мной. Это какой духовной надо быть, чтобы притащить ребенка на двухчасовой (!) черно-белый (!!) немой(!!!) фильм в филармонию???
Фильм начался. И, друзья мои, хотя и выдержала целых полчаса, забыть это не смогу еще долго. Существует несчетное число способов самовыражения. Я категорически против раскрашивания черно-белых фильмов. Я категорически против озвучки немых фильмов. Но я даже в страшном сне не могла себе представить, что кому-либо придет в голову озвучивать "Метрополис" такими звуками. Думаю, даже Фрицу Лангу, человеку с очень богатым воображением, в самых невероятных фантазиях не могло пригрезиться это сопение, шарканье ногами, кряхтение и пердение, которое издавал этот Голос по имени Федор Амиров (о нем немного позже расскажу отдельно). Молодой человек с невероятно одухотворенным (в худшем смысле этого слова) лицом, с первых минут фильма начал издавать такие звуки, что я грешным делом решила, что ошиблась адресом, или он ошибся адресом или вообще все это происходит не здесь и не со мной. Скажите мне, зачем имитировать голосом звук шаркающих ног? Тикающих часов? Рев парового гудка? А звуки, которые он издавал во время диалогов (которые в немых фильмах передаются с помощью пантомимы, а смысл выносится отдельным титром)??? Отдельно следует сказать об "оркестре". На время, когда Федор Амиров (я запомнила это имя!!!) замолкал, в дело вступали саксофоны. Я в жизни бы не подумала, что из этого инструмента можно извлечь подобные звуки. До сих пор только неумелому скрипачу удавалось ввести меня в заблуждение. Теперь я знаю - плохой саксофонист гораздо хуже никудышнего скрипача. Но для переполнения чаши моей кармы этой симфонии ужасов было недостаточно. Девочка впереди меня постоянно задавала вопросы своей матери: "А кто это? А что он делает? А почему он?" и т.д. И самой ужасное - мать ей отвечала и из ее ответов я сделала вывод, что девочку привели сюда неслучайно! Ей хотели привить чувство прекрасного и любовь к немому кино!!! Боже всемогущий (4 раза)! Вот скажите теперь мне, что на мне не висит какое-нибудь родовое проклятие?
Через полчаса, не в силах слушать этот блестящий перфоманс далее, я покинула Камерный Зал консерватории в сопровождении еще двух ретроградов. Остальные остались явно довольны концертом и просмотром фильма. Кстати, мама с девочкой вышли прямо за нами. Но! Потом мы узнали, что, сбагрив куда-то дочь, мать снова вернулась припасть к Искусству!! Нет, у меня в консерватории что-то совсем не так устроено.
Сегодня я поискала информацию о Федоре Амирове. Этот высокодуховный юноша оказывается местная звезда:
композитор и исполнитель, активно гастролирует, лауреат каких-то там конкурсов. Подозреваю, что вчера я имела несчастье прослушать его собственное сочинение. Боже всемогущий (4 раза)!!!!
Если вы не готовы к авангарду с человеческим лицом(точнее звериным оскалом), не повторяйте моих ошибок! Этот музыкант, оказывается, не один фильм таким образом "озвучил". Впрочим, справедливости ради, следует сказать, что, если цель была - припасть к авангардному искусству в виде музыки "на любителя", отношение к концерту не изменилось бы, но уж такого шока от сочетания несочетаемого я бы не получила. Ну, самовыражаются люди, в добрый путь. Казалось бы, при чем тут Фриц Ланг?
Пока друзья продолжали наслаждаться Высоким Искусством, группа ретроградов и консерваторов изливала желчь в близлежайшем кафе. Нелегко живется современному человеку - раньше хотя бы тухлыми помидорами можно было закидать исполнителя, душу отвести. А сейчас - сплошные неврозы, а не культурные мероприятия.

Свободны. Часть 2

Библиотека: Истории из жизни

Свободны. Часть 2

Елена Николаевна заглянула на кухню и посмотрела на него своими кроличьими глазами. Подошла и тяжело опустилась на стул, сложив маленькие сухие ручки на коленях. Эти руки были похожи на клещи или щупальца - маленькие, но очень цепкие, с острыми ногтями. Он смотрел на нее молча, не зная, о чем говорить. Казалось, он должен извиниться за что-то, может быть, покаяться, что сломал ее дочери жизнь, хотя никогда ничего такого не делал.

 
- Я поеду домой, Николай.
- Может быть, чаю?
- Нет, спасибо. Не хочу Вам мешать.
Он принялся уговаривать ее, но все было бесполезно, и он снова замолчал. Теща встала и тяжело направилась в коридор.
- Подождите, - спохватился он. - Я вызову Вам такси.
- Я дойду пешком.
- Ну зачем же. - его вдруг охватила непонятная суета. Он схватил зачем-то со столика ключи от машины.
- Вы выпили, Николай, Вам нельзя садиться за руль.
Да, действительно. Он никогда не позволял себе ездить даже после бутылки пива. Что это на него нашло? Он потерянно стоял посреди коридора, пока за тещей не закрылась дверь, снова чувствуя себя виноватым, представляя, как она, сгорбившись, бредет по улице, и из ее глаз катятся маленькие слезы. Почему-то думать об этом было неприятно.
Он вдруг поймал свое отражение в зеркале. Обрюзгшее лицо, брыли над шеей, выпирающее из-под ремня брюшко. Немолодой человек с усталыми глазами. Он не спал всю ночь накануне похорон.
Вернувшись в кухню, включил чайник, но потом вдруг подошел к подоконнику и взял непочатую бутылку водки. Установив ее на столе, заглянул в холодильник, достал кусок колбасы, миску с салатом, поставил на стол большую и тяжелую хрустальную рюмку с толстым дном. Огляделся беспомощно - в квартире не было ни одной пепельницы. Никогда! С самого первого дня, как они вселились. Он поставил вместо пепельницы пиалу и сел за стол, чтобы теперь помянуть жену так, как хотелось ему - в одиночестве, наедине с ней и их общей, двадцатилетней почти семейной жизнью.
Эта пиалка вместо пепельницы, водка, не перелитая в графин, сам сигаретный дым в квартире - это было прощание с этими двадцатью годами, с постоянным чувством вины, переход в другую эру. Для него это действительно была целая эра - долгие-долгие годы, без начала и без конца, без краев.
Он налил в рюмку и выпил, не поморщившись. Его преследовало лицо жены - усталое и укоризненное. Он припомнил, какое чувство неловкости постоянно испытывал, возвращаясь домой - последний лестничный пролет преодолевал тяжело и медленно, как старик, боясь поворачивать в двери ключ - за этой дверью было укоризненное и обиженное лицо. Она всегда была на него обижена, но не говорила ни слова, и он жил под гнетом этой обиды днями, месяцами, годами.
Она была постоянно на ногах, вставала в шестом часу утра - и выбивала ковры! Он вскакивал с постели, сам не зная, зачем - и страдал потом над чашкой кофе, пока она суетливо вытирала пыль, мела пол. Боже мой, почему нельзя было спокойно позавтракать. Он выдумывал себе несуществующую работу, которую якобы не успел сделать в конторе, и закрывался в своей комнате. Там он читал или просто сидел на диване и смотрел в окно.
Ни пикников, ни гостей, ни театра, ни даже кино - никогда! Ни одной яркой вещи. Он давал жене деньги и просил купить что-нибудь себе, а она говорила, что ее одежда еще не сносилась! Заштопанные юбки, капроновые колготки, на которых она пыталась ликвидировать стрелки. Однажды он увидел, как она поздно вечером сидит на кухне и вощеной ниткой пришивает подошву к туфле - добротной, устойчивой туфле, купленной лет восемь назад. Он пришел в бешенство, но промолчал, сжал зубы, ушел спать и долго лежал, размышляя. Говорить что-либо было бесполезно.
.Он встал, с грохотом, показавшимся особенно громким в пустой молчаливой квартире, отодвинул стул и быстро прошел в комнату жены. Распахнул шкаф и вывалил на пол все вещи - невыразительные серые вещи, тут и там зашитые, отутюженные, пахнущие нафталином. Он с остервенением запихал их в попавшийся под руку мешок и отнес к мусоропроводу. Потом - пальто, потом - связки обуви. Почему-то его жена всегда связывала ботинки за шнурки, вероятно, чтобы не растерялись. Затолкав в мусоропровод вещи, он пошевелил туда-сюда грязной крышкой и услышал, как с тихим шорохом они поползли вниз, в мусор, который завтра же заберут. Тогда он вернулся в квартиру, снова наполнил рюмку и выпил залпом, растирая себе грудь и глядя в стену.
Он развелся бы, несмотря на то, что тогда лицо Натальи преследовало бы его до смертного часа, если бы не рак, который обрушился на нее. И оказалось, что ее смертный час наступит гораздо раньше, чем его.
Из-за дыма очертания предметов на кухне потеряли четкость, а может быть, алкоголь добрался до его усталого мозга. Ему очень хотелось бы сейчас не испытывать ничего, кроме скорби, но не получалось. Воспоминания навалились, и - удивительно - в них не присутствовало чувства вины перед покойной женой. Он рассматривал свою семейную жизнь через призму времени, рассматривал внимательно и спокойно, прощаясь с ней, прощаясь с женой.
Рак выявили на четвертой стадии, и это не оставляло никакой надежды. Это был вопрос времени, и времени очень недолгого.
- От силы полгода, - сказал усталый тучный врач, потирая красную переносицу. - Метастазы в печени, легких. Нечего резать.
А началось все раньше, когда у нее появились боли в желудке, она стала мгновенно утомляться. Он умолял ее сходить к врачу, он настаивал, но она только смотрела на него все так же молча и качала головой с печальной усмешкой. Он прекрасно знал, что это означает, но однажды все-таки не выдержал и пристал к ней с вопросом «почему». В конце концов она обвела руками пространство вокруг:
- А это все как же? Кто будет тебе готовить и убирать?
И он, чувствуя бесполезность своих усилий, принялся все же объяснять, что прекрасно справится со всем сам - и постирает, и погладит, и приготовит. Она так и не пошла к врачу, и угасала медленно, пока ей не пришлось признаться ему, что боли стали невыносимыми. Тогда он отвез ее в больницу.
От хосписа он отказался. Невозможно было оставить ее умирать не в квартире, которая составляла весь ее мир. Пока она была в сознании, он не раз и не два заставал ее, пытающейся встать и приняться за привычную работу, в которой она видела смысл своего существования.
Он укладывал ее обратно в постель, уговаривал и просил, и она засыпала в конце концов после укола. Бесцветные тонкие губы совсем слились с лицом, которое казалось очень маленьким на белых подушках. И все это время никуда не пропадал этот ее взгляд - укоряющий, молящий. Вовсе не из-за тяжелого духа, поселившегося в комнате, не от грязного белья, которое он менял под ней дважды в день - от этого взгляда хотелось бежать, и он сдерживал себя, чтобы не уйти сразу после того, как помог жене во всем, в чем следовало, накормил, сделал уколы.
Она очень долго была в сознании. Он не был сведущ в медицине, но полагал, что метастазы, разъедающие изнутри ее тело, все никак не могли добраться до мозга. Когда она открывала глаза, они были ясными, ничуть не затуманенными болезнью. Этот обвиняющий взгляд. Господи!
- Господи! - шептал он, укладываясь в постель поздно вечером, измотанный до предела, слушая тишину квартиры. - Господи! Избавь и меня, и ее от этого!
Он никогда не мог объяснить, от чего именно - даже себе не мог. От этой безрадостности существования, от этих двух загнанных в угол жизней, от страданий, которые грызли его жену.
.Он сидел за столом, тяжело на него навалившись. Лицо его еще больше постарело, даже кожа стала серее. Словно он еще раз прожил все эти годы. Девятнадцать лет. С чувством вины. В чем? В чем я был виноват перед тобой?..
Он никогда не обидел ее ни единым словом. Он исправно ездил к теще, которая его не любила, он не был жмотом, не требовал денежных отчетов. Почему, Наталья?.. Он почувствовал, что голову его словно сдавило обручем. Девятнадцать лет, Господи. Девятнадцать лет он был виноват, хотя на самом деле по-настоящему виноват был только последние полтора года. Почему же?
Он мучился этими мыслями все эти годы - каждый день и каждый час. Особенно, если что-то делал для себя - перекусывал в кафе, выпивал вечером с сослуживцами кружку пива, даже когда садился за руль своего автомобиля и включал музыку и наслаждался тихим урчанием мотора. Ему было стыдно, что он оставил ее одну там - среди пара от белья и жужжания пылесоса, а сам сейчас поедет жить - работать, есть, общаться с людьми. Он стыдился нести домой купленные вещи, даже банальные джинсы.
.Потом она впала в беспамятство. Металась по подушкам, стонала от боли, ненадолго затихала после укола. Но глаза - все так же жили на сером лице, и все тот же в них был укор, молчаливое обвинение, и он не мог смотреть в эти глаза.
Он быстрым шагом прошел в прихожую, надел ботинки, сдернул с крючка куртку, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. Машина смотрела на него выжидательно, но он не подошел к ней. Обогнул двор, вышел на тихую зеленую улочку. Город был напоен ароматами приближающегося лета, звуками, шорохами, детским смехом.
Почему ты не родила мне ребенка, Наташа? И он запрокидывал к небу лицо, и слезы стекали по щекам, покрытым уже морщинами. Почему ты не родила мне сына или дочь, которые могли бы быть сейчас взрослыми? Ведь я просил тебя, Наташа.
Голубое-голубое, чистое, покоем дышащее небо простиралось над его седеющей головой, успокаивало и отвечало на вопросы. Потому что ее мать ненавидела ее, Господи! Он припомнил все взгляды, которые теща бросала на нее, все ее разговоры о неудавшейся из-за ребенка личной жизни. Ты ни в чем не виновата, Наташа. Только в том, что не смогла сопротивляться. Ты смутно чувствовала несправедливость и винила меня. Ты всю жизнь была уверена, что дети - зло, а сама ты не годна ни на что, кроме мытья полов - только так тебя будут хвалить. Бедная, бедная. И я не смог помочь тебе. Да и смог ли бы кто-нибудь?
Ты прожила так всю жизнь - в страхе. Как это ужасно - так жить! И я прожил с тобой эти долгие годы, в той же клетке, что и ты.
Он шел быстро и начал уже задыхаться, но не сбавил шаг и не остановился. Вот двор с разломанной, обезображенной детской площадкой и разбитым асфальтом, вот хлопающая дверь подъезда в обрывках старых объявлений. Он поднялся по темной грязной лестнице и остановился перед дверью. Достал ключ и тихонько повернул его в замке.
И тут же споткнулся о брошенный детский башмачок. Из кухни выглянул лохматый парень лет шестнадцати.
- Здорово, дядя Коль. - и крепко пожал ему руку молодой мальчишеской рукой.
- Здорово, Серега.
- Дядь Коль.
- Спасибо, Серега, все в порядке. Мама дома?
- Мать! - гаркнул Серега вглубь квартиры.
Она вышла, растрепанная, полная, с усталыми глазами, под которыми залегли тени. Подошла, потерлась носом, прижалась к шее теплыми губами, постояла так.
- Бедный мой.
Он молча стоял в прихожей, ощущая тепло этого дома с разбросанными детскими вещами. Простучали по полу коленки. Серега поймал малыша и протянул ему, улыбаясь.
И, принимая на руки маленького теплого человечка, отбиваясь от рассказов Сереги «дядь Коль, ну блин.» и чувствуя ее молчаливое сочувствие, он понял, что за чувство поселилось в нем с самого утра.
- Не рви папе волосы.
- Дядь Коль, ну блин.
- Пошли ужинать, - сказал он.
И он, и Наташа были теперь свободны.
Спасибо тебе, Господи.
Автор: Юлия Кондратьева

Трус и Воробьиная душа...

Шар луны под звездным абажуром озарял уснувший городок.
Шли смеясь по набережной хмурой.
Парень со спортивною фигурой и девчонка--хрупкий стебелек.
Видно распалясь от разговора.парень между прочим рассказал.
Как однажды в бурю ради спора.он морской залив переплывал.
Как боролся с дьявольским теченьем.как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем в смелые.горячие глаза.
А потом.вздохнув.сказала тихо"Я бы там от страха умерла.
Знаешь.я ужасная трусиха.ни за чтоб в грозу не поплыла".
Парень улыбнулся снисходительно.притянул девчонку не спеша.
И сказал "Ты просто восхитительна.ах ты воробьиная душа".
Подбородок пальцем ей приподнял.и поцеловал.Качался мост.Ветер пел...
И для нее сегодня. мир был сплошь из музыки и звезд.
Так в ночи на набережной хмурой.шли вдвоем сквозь спящий городок.
Парень со спортивною фигурой и девчонка--хрупкий стебелек.
А когда.пройдя полоску света.в тень акаций дремлящих вошли.
Два плечистых.темных силуэта выросли вдруг.как из-под земли.
Первый хрипло буркнул "Стой цыпленки ! Путь закрыт и ни каких гвоздей.
Кольца.серьги.часики.деньжонки--все.что есть. на бочку.и живей.
А второй. пуская дым в усы.наблюдал.как от волненья бурый.
Парень со спортивною фигурой стал спеша отстегивать часы.
И довольный видимо успехом. рыжий хмыкнул-"Эй .каза !
Что надулась--и берет со смехом. натянул девчонке на глаза.
Дальше было все как взрыв гранаты.девушка беретик сорвала.
И словами "Мразь ! Фашист проклятый ! "--как огнем детину обожгла.
Комсомол пугаешь. Врешь подонок !Ты же враг ! Ты жизнь людскую пьешь !
Голос рвется яростен и звонок : нож в кармане. Мне плевать на нож !
За убийство стенка ожидает. Ну. а коль от раны упаду.
То запомни : "Выживу ! Узнаю ! Где б ты ни был все равно найду."
И глаза в глаза взглянула твердо. Тот смешался : Ладно...тише гром
.А второй промямлил " Ну их к черту." И фигуры скрылись за углом.
Лунный диск.на млечную дорогу.выбравшись шагал на искосок.
И смотрел задумчиво и строго. сверху вниз на спящий городок.
Где без слов. по набережной хмурой.шли. чуть слышно гравием шурша.
Парень со спортивною фигурой и девчонка--слабая натура. Трус и Воробьиная душа...

О женщина,ты роза и кинжал...

О женщина, ты роза и кинжал.
В чем суть твоя, сама отлично знаешь.
И в мире нет того, кто бы познал,
Когда ты любишь, а когда караешь.
В единоборстве вечном двух начал
Игры расчетливой с наивностью искусства
В тебе то разума холодный интеграл,
То музыка таинственного чувства.
Умеешь ты в себе соединить
Покорность рабскую с неистовой гордыней,
В одном лице одновременно быть
Царицей и безропотной рабыней.
Я чту тебя и грешной, и святой,
В пиру гетер и в мраке пуританства.
Во все века ты остаешься той
Загадкой жизни, смерти и пространства.