Асе снился поезд. Тот самый, который улетает "в сиреневую даль", как в песне. Ей снился поезд, и он протяжно гудел, скоро-скоро проносясь мимо населённых пунктов. Это был сон о надежде.
Она проснулась рано. Она проснулась и заговорила полусонным, тихим голосом:
- Иногда хочется превратиться в бумажный самолётик и облететь вокруг Земли. Правда, для этого нужно поверить, что самолётики на такое способны. А ещё, дело не в том, кто именно запустит этот бумажный самолётик, всё зависит от желания самого самолётика. Самого самолётика. Кажется, я брежу, нет?..
Никого в комнате не было и быть не могло, поэтому никто ей не ответил. Вопрос повис в воздухе, и звуки, немного погуляв от стены к стене, смолкли. Ася была одна. Одна, в этой огромной коробке, которую изредка навещавший её брат называл "грязной комнатушкой". Спустя год после смерти отца, брат женился и уехал жить за границу. С тех пор, каждый раз, как он начинал говорить об этой квартире, в его голосе звучало презрение. От этого обстоятельства делалось немножко грустно.
Она открыла нараспашку окно. Напротив, на суку высокой берёзы, висела синяя кормушка. Кормушка эта появилась здесь ещё до её рождения, и Ася видела её каждый раз, когда выглядывала из окна своей комнаты. Краска с годами облупилась, а древесина потемнела, однако Асе казалось, что кормушка оставалась неизменной. Берёза выросла, и теперь до кормушки невозможно было дотянуться. Её нельзя было снять, нельзя было и кинуть горсть зёрен. Поэтому в ней никогда не было птиц.
- Может быть, попробовать сбить её камнем? - задумчиво произнесла Ася. - Нужно будет поискать камень подходящего размера, когда пойду на улицу.
Она посмотрела вниз. Внизу росли кусты, усыпанные мелкими белыми цветами. Из окна этих цветов не было видно, но она знала, что они есть, потому что стояла возле кустов прошлым утром.
Она посмотрела вверх. Ослепляющая голубизна небес немного раздражала её. В этот летний солнечный день нестерпимо хотелось дождя.
Она посмотрела вперёд. И снова увидела кормушку.
Ася очень любила разглядывать старый семейный альбом. Она нечасто вспоминала о его существовании - только когда наступал выходной и когда она начинала протирать пыль на книжных полках, где, между Горьким и Грином стояла эта тяжёлая тёмно-синяя книжица без всяких надписей. Тогда, прервав уборку, она клала тряпку на полку, вытаскивала альбом и садилась в кресло, чтобы едва дыша, осторожно и торжественно открыть первую страницу. В тот день ритуал повторился. Вооружившись тряпкой, Ася принялась за уборку. К тому моменту, как она дошла до заветного альбома, она почувствовала, что пора сделать перекур. И минуту спустя она уже сидела в кресле с альбомом на коленях.
В альбоме было много бабушкиных фотографий. Бабушка в молодости объездила полмира, и везде её принимали и обращались с ней, как с королевой. И везде её фотографировали, как королеву. В детстве Ася любила играть в бабушку с фотографий. Самой её любимой игрой была "бабушка в горах". Эти жёлто-коричневые, поблёкшие карточки, сохранили в себе столько солнца, что каждый раз, когда Ася открывала альбом на заветной странице, в комнате как будто становилось светлее. На бабушке была огромная соломенная шляпа с крупными цветами, и маленькая Ася любила нацепить на старую отцовскую шляпу сорванные во дворе веточки жасмина, и притворяться, что она путешествует по миру, иногда поднимаясь в горы. Сама бабушка относилась к этому с улыбкой. Она готова была по десять раз пересказывать одни и те же истории. Ася знала эти истории наизусть, но всё равно всегда слушала их с открытым ртом.
Когда Ася выросла, её любимой фотографией стала другая, чёрно-белая, которую она в детстве обычно игнорировала. Это была фотография с вокзала. Ася полюбила её с тех пор, когда ей начали сниться поезда. На фотографии были изображены молодые бабушка и дедушка. Дедушка, высокий, стройный, темноволосый, стоял в форме проводника и улыбался, глядя на бабушку, а сама бабушка, без шляпы, в просторном плаще, смотрела в объектив, и тоже улыбалась. Улыбка её была спокойной, но лицо так и светилось от счастья. На фоне длинной стеной тянулся поезд, разделяя небо на две косые половинки.
Ася знала историю их знакомства. Это была очень простая история, но было в ней что-то от сказки - это Ася начала понимать уже потом, когда стала старше. Она знала, как дедушка, задремав в купе, увидел сон о мрачном, сером городе и девушке в красном пальто, продававшей на перроне астры. Это был очень реалистичный, и в чём-то очень мучительный сон. Ему очень понравилась эта девушка, но он не видел смысла в том, чтобы подойти к ней и познакомиться, потому что откуда-то знал, что всё это ему снится. Он проснулся от скрипа рессор. Поезд, упруго качнувшись вперёд-назад, остановился. Сначала дедушка испугался, что ему уже нужно быть у выхода, однако вдруг вспомнил, что сейчас не его смена. Он не чувствовал себя отдохнувшим, но сон к нему не шёл. Дедушка ощутил необходимость подышать свежим воздухом. Он подумал, что так сможет снять оцепенение, оставшееся после его видения. Он взял спички и последнюю сигарету, вышел на перрон, и с удивлением узнал город из своего сна. А неподалёку он увидел девушку в красном пальто. Она стояла и продавала астры - последние в том году астры, которые так ярко и празднично смотрелись на мрачном вокзале в тот дождливый осенний день...
Когда Ася была маленькой, бабушка уверяла её, что однажды сказочный принц из далёкого чудесного города тоже увидит её в своём сне, и примчится к ней на поезде, чтобы забрать её в свой чудесный город. И станут они там жить дружно и весело, и душа её...
- "...никогда не узнает печали", - проговорила Ася вслух.
Она вспомнила, как уверяла брата в том, что за ней однажды приедет принц на поезде, и как брат подтрунивал над ней до самого своего отъезда за границу. История о принце на поезде для Аси превратилась в извечную тему для шуток в их семье. Ни бабушки, ни дедушки уже не было в живых, и никто не мог вступиться за Асю, и сказать, что так на самом деле бывает. Бабушка, когда она встретилась на вокзале с дедушкой, была на два года моложе, чем Ася сейчас. И уже два года снились Асе поезда, как будто намекая, что чудо уже по идее должно было случиться, но что-то в мире пошло не так, какие-то механизмы передвинулись не в ту сторону, и теперь, сколько бы она не бегала на вокзал, сколько бы ни вглядывалась в лица проводников - ничего не случится. Может быть, в какой-то день, когда у неё было много дел, принц вышел на перрон покурить и избавиться от послевкусия своего сна, постоял минут десять, да так и уехал ни с чем. Может быть, она прозевала нужный момент, упустила его, и уже можно ни на что не надеяться. Шанс - он на то и шанс, чтобы выпадать только однажды.
Ася закрыла альбом и поставила его на прежнее место - между Горьким и Грином.
Вечером Ася отправилась в магазин. У неё, в общем-то, не было недостатка в продуктах, но на следующий день обещал приехать брат, с которым можно было нормально разговаривать только при условия наличия на столе шарлотки. А так как у Аси сахару оставалось только на полсахарницы, то волей-неволей пришлось выбираться на улицу.
Купленный сахар пришлось нести в руках - Ася в очередной раз забыла взять с собой пакет. К вечеру похолодало, но солнце стояло всё также высоко. Прохлада обволакивала ноги, и Ася представляла, что идёт по морскому дну, там, где по колено, а воздух - это не воздух вовсе, а вода. Она попыталась представить, как кричат чайки, но так и не смогла вспомнить этот звук. Потом вдруг подумала: "Глупости это всё, пустое", и принялась составлять план дел на понедельник.
- А ты здесь живёшь, да?
У подъезда её застал грифон. То есть, конечно, это был не грифон, а вполне себе человек, но именно словосочетание звуков - г-р-и-ф-о-н - очень ему подходило.
- Да, - сказала Ася. - А что?
- А ты случайно не знаешь, что там за штука болтается?
Ася проследила за его взглядом.
- Это кормушка, - ответила она и вспомнила, что хотела поискать камень.
- И что, туда кто-то кладёт корм?
Ася рассказала, что до кормушки теперь не дотянуться, и что она уже много лет висит пустая.
- А она тебе там очень нужна, эта кормушка?
- А ты кто?
- А я к знакомым приехал. На неделю.
- Нет, мне не нужна кормушка. Я сегодня утром как раз думала о том, чтобы сбить её камнем. Или ещё чем-нибудь тяжёлым.
- А на чём она крепится?
- На проволоке. Ну, знаешь, такой, как старый провод.
- Ну, тогда камнем ты её не собьёшь.
- И что делать?..
- Завтра заберусь, попробую снять. А то смотрится ужасно.
- Да. Из окна ещё хуже.
- Догадываюсь. Слушай, а ты. - Грифон нахмурился и пригляделся к Асе, сощурив глаза.
- Да, что?
- Просто я сегодня задремал в поезде, и. Ладно, ничего, забудь. Иди.
И Ася пошла.
В ту ночь ей снова приснился поезд. Она слышала равномерный стук колёс и видела, как за окном мелькают поля и невысокие деревца. Проезжая мимо какой-нибудь станции, поезд издавал протяжный гудок, от которого сладко щемило сердце. А потом снова шли поля и деревья. Ася знала, что эти однообразные пейзажи никогда не смогут ей надоесть.
"Просто я сегодня задремал в поезде, и." - приснился ей голос Грифона.
Когда Ася проснулась и выглянула в окно, кормушки уже не было. Она облегчённо вздохнула, словно избавилась от какого-то большого груза. С исчезновением кормушки её жизнь круто изменилась, но Ася пока этого не знала.
На улице было ясно, солнечно. Ася улыбнулась и отправилась на кухню, делать шарлотку.
