Я - ... подруг, среди старушек, кошек и цветов вокруг дома в небольшом, но любовно ...

 

Кошек я любила с детства. Сколько себя помню, рядом грелся теплый звериный бок, подрагивали кончики ушей. О трагических законах любви тогда, конечно, и не догадывалась. Долго, бесконечно долго, длилось молодое неведение. Однажды, пока я лежала в больнице с детской корью, наш котенок умер, и к возвращению ребенка его заменили другим, слегка похожим. Я и не заметила. Я - ребенок, девочка, растущая практически без подруг, среди старушек, кошек и цветов вокруг дома в небольшом, но любовно охраняемом жильцами садике. Первая осмысленная любовь поразила мое сердце в девятнадцать девичьих лет. Просто шла как-то по тихой, необычайно зеленой и уютной улочке, затаившейся в центре города - по дороге, собственно, в кино. Даже помню, что кинокартина оказалась "Анжелика - маркиза ангелов". И вот, проходя вплотную к дощатому забору, окружавшему чей-то сад с домом в центре, почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд, будучи нервным чувствительным женским существом, загорелым, с мягкими распущенными светлыми волосами, темными глазами - да что тут говорить! Оказалось, смотрел на меня котенок с той стороны забора. Глаза были совершенно черные, блестящие, а вся шкура белоснежная и очень пушистая. Мы смотрели в глаза друг другу, как два существа, принадлежавшие к разным мирам, и в этом не было ничего сентиментального или сладко-розового. И совершенно естественными совместными усилиями котенок был извлечен из щели между некрепкими досками. И уже прижимался, и уже узнавал, любил меня. Кинокартину мы смотрели вместе. А домой возвращались как полные понимания близкие друзья. Ну, или люди. Ибо наши отношения, вся история нашей недолгой дружбы подчинялась именно законам человеческой искренности и нежности. Никогда, никогда до этого никто не был предан мне лично до такой степени, обладая при этом такими личными качествами как достоинство, несуетливость, терпение и общее благородство. И красота! Бесконечно грациозные движения, поразительно длинная шерсть, которая почему-то не сбивалась в комки, не путалась, бесконечно милое лицо, которое не хочется называть мордочкой. Когда я собралась ехать в Ленинград, предчувствуя разлуку, мы практически не расставались. И даже в комиссионку, такую советскую палочку-выручалку, ходила сидеть в очереди вместе с Элкой. Я и назвала котенка, вернее кошачьего подростка, инициалами парня, который тогда нравился. И все в очереди поражались красотой Элки, смирно сидящего на руках у меня, стройной блондинки с миндалевидными глазами. Возможно, мы были чем-то похожи. Когда я вернулась через две недели, сестра, которой я доверила свою любовь, виновато сообщила, что после моего отъезда котенок перестал есть, никакие уговоры не действовали, и он просто погиб от голода. И она все никак не могла понять, что я немедленно вернулась бы обратно, если бы, да если бы.. О, эти вечно сопутствующие любви трагические несовпадения, случайности, которых, казалось бы, могло не быть. Но они есть. И вместе с ними - нашими слезами, запоздалым и бесполезным раскаянием - изменяются и наши сердца. Да! Мы учимся любить. Учимся быть счастливыми. Но, возможно ли это? А что касается объекта нашего чувства, то здесь, возможно, лучшим разъяснением является цитата из личной переписки Цветаевой, где она утверждает: что если любовь, то абсолютно не важно, кем она вызвана - мужчиной, птицей, собакой или стариком. Да, конечно, это только доказывает лишний раз, что именно поэту открыты "законы звезды и формула цветка". И проходя той улочкой, такой маленькой, зеленой, провинциальной - я всегда, всю жизнь замедляю шаг возле одного заборчика. И он все стоит, никак не рухнет вот уже без малого сорок лет. И я благодарна ему, этому дряхлому деревянному забору, как живому существу. Можно сказать, испытываю к нему нежность.