Все женшины - кошки, продолжение

Вот и дождались)))) правда, пока небечено, так что тапками больно не бить))))

Глава 8. Голоса и отголоски

Сгущался мрак

Как тайный знак,

Пробило полночь на часах...

Раздался крик

И лик поник

Луны, взошедшей в небесах.

Исполнен грусти и печали,

Крик, человеческий едва ли...

Над сном земли пронёсся он.

Но нет в нём злости страшной силы...

Не вздрогнут древние могилы.

Растаял крик, как жуткий сон.

То древних духов голоса...

Покрылись мглою небеса.

Клубится тьмы густая ночь.

Не бойся призраков... Но жаль,

На миг в душе твоей печаль,

Что им ничем нельзя помочь.

Яката Рослякова

"Отголоски..."

За восемь лет до описываемых событий.

Был май. Невероятный лондонский май, когда солнце день напролет играет в запуски с дождем. Когда прохожие, доверившись солнечной улыбке, спешат перекинуть через руку пиджаки и сложить зонты, но - минуту спустя - вынуждены вновь одеваться и раскрашивать улицы венчиками зонтиков, попав под shower - мелкий британский дождик. Одним словом, было время, когда устанавливается та самая "английская" погода, которой больше не встретишь ни в одной стране мира. А потому британцы торопились радоваться, пусть и такой непостоянной, но желанной и долгожданной весне. Даже бизнесмены в своих строгих офисах ощущали этот безумный ритм мая, улыбались и заключали удачные сделки. Что уж говорить о простых обывателях и детворе, наполнявших смехом и весельем городские площади и парки. Радовались не только люди. Коты до утра свиданичали на крышах, оглашая окрестности своими брачными серенадами, без умолку щебетали птицы, деревья примеряли шали из ярко-зеленой листвы и пускали понизу стволов пестрые оборки цветов. И даже старинные дома, уже поросшие мхом с северной стороны, стряхивали со ставень зимнюю дремоту, зевали распахнутыми для проветривания дверями, ловили глазами окон солнечные лучи и приосанивались, как денди на Пикадили.

Однако весна добралась не везде. Здесь, на окраине, по-прежнему царила слякотная лондонская зима, и над серыми ссутулившимися домами нависали свинцовые, без проблеска света, тучи. Лужи грозились испортить обувь своим зловонным киселем. И даже здешние кошки, тощие и мутноглазые, тупо совокуплялись, без прелюдий и своих кошачьих арий, подчиненные упрямому инстинкту, который заставлял их из года в год производить на свет хилых, рахитичных, нежизнеспособных котят.

Именно по такой вот серой и безвесенней улице шел сейчас Грегори Ниллон. Поседевший, с "обрезанной" фамилией, весь какой-то вылинявший, - глазами, одеждой, длинными, до плеч, космами, - он зябко кутался в полосатый шарф и плотнее запахивал плащ. Глупо быть старым и мерзнуть весной. Но старость не ведает времен года; ее задача сделать человека слабым, чтобы сестре-Смерти пришлось недолго трудиться. Но Грегори ненавидел уныние. Поэтому маг поспешил переключиться на другие мысли - о клубе "Аженер"18, главой которого он был с недавних пор.

Еще в середине прошлого столетия, с легкой руки Аллана Кардека19 и ему подобных, спиритуализм20 начал торжественное шествие по Европе, особо укрепив свои позиции в Англии, Германии, Франции и Северной Америке. До конца века он тучнел - финансами и литературой - и разрастался, вовлекая в свои сети все новых и новых адептов. Достигнув апогея на изломе века, это учение сошло на "нет" под натиском более насущных явлений: революций, воин, послевоенного переустройства мира. Уложенный в нафталиновый сундук воспоминаний, спиритуализм ждал своего часа, чтобы поднять волну обывательского интереса на излете очередной эпохи. И, несмотря на то, что ХХ век приучил людей возносить материальность над духовностью, желание приобщиться к последней никуда не ушло. Наступило время, когда чудо - во всех его проявлениях - стало едва ли не самым вожделенным товаром. И люди начали предпочитать экстрасенса - врачу. Молодежь - играть в вампиров, называя это "готикой". А старшее поколение - задернуло шторы, зажгло свечи и уселось вокруг столов на спиритических сеансах. Спиритуалы много и усердно рассуждали о Боге, о божественном в себе и каждом. Только вот что это был за Бог, если, дабы почтить его, приходилось встречаться тайком, опасавшись общественного осуждения? Мрачноватый какой-то Бог, если его приверженцы устраивали ночь днем, говорили полушепотом и выглядели очень нездорово . Но, как и всякая темнота, эта - была весьма притягательной. Но неконтролируемое человеческое стремление к ней заставляло задуматься. Как наталкивало на размышление и такое преуспевание магглов в областях знаний, казалось бы, сугубо магических. Но в то время, пока юные волшебники учились размахивать палочкой или объезжали метлу, не-маги писали тома по алхимии, эзотерике, спиритизму. И достигали в этом больших высот. Разумеется, Грегори, выросший среди виккиниан, знал, что магов на земле куда больше, чем кому-то хотелось бы. Знал, что сила может проснуться в любом возрасте, а не именно до одиннадцати лет. Знал, что магия разлита в мире, подобно чудесной пране. Но молчал, как сотни других колдунов, эгоистично оставляя это священное знание себе. Однако случались ситуации, когда и магу приходилось идти на поклон к магглу, чтобы разобраться в неведомых колдовскому сословию вопросах.

Так было и у Грегори. Обратиться к спиритуализму и связаться с его последователями мужчину вынудили крайние обстоятельства - его беспокойные внуки. До клуба еще далеко, и засунув руки в карманы, пожилой маг предался воспоминаниям.

~*~*~*~

- Деда, деда, - мальчик настырно тряс его за плечо, - Гвен опять полезла на крышу.

- А?.. Что?.. - после тяжелого трудового дня - переехав из Шотландии, он брался за любую работу - так хотелось отоспаться. Но дети редко ему позволяли такую роскошь. Вот как теперь.

- Деда, - канючил Найджел, - Гвендолин. Она на крыше.

С началом полового созревания у Гвен стало появляться все больше странностей. Одной из них, - пожалуй, самой безобидной, - был сомнамбулизм. Проявилось это внезапно: однажды ночью, после скромных отметин двенадцатилетия, Гвендолин выскользнула из своей кровати, распахнула окно и выбралась на карниз. Оттуда-то ее и снял вовремя прибежавший, - по зову интуиции, - Грегори. С той поры каждое полнолуние девочку тянуло на прогулку. Дочь Ночной Царицы, она, с кошачьей ловкостью, забиралась на крышу и обращала лицо свое, даже с закрытыми глазами, к таинственному ночному светилу, чтобы серебристые лучи, коснувшись нежной кожи, влили в нее древнюю как мир магию.

Гвендолин была своеобразным ребенком, она не посещала ни маггловскую - "нечего мне делать среди этих", - ни магическую - "если мне пришлют еще хоть одно письмо, я отправлю им назад такое проклятье, что мало не покажется" - школы. Грегори удалось уговорить дочку не делать этого, он сам написал ответ, в котором просил школьное руководство, а именно директора Альбуса Дамблдора, проявить понимание к тому, что девочка имеет некоторые психологические отклонения, мешающие ей адаптироваться в коллективе сверстников и вообще делающие неприятной в общении. И Дамблдор (Грегори не знал его истории) понял: совы больше не приносили письма из Хогвартса. А те, что уже доставили, написанные изумрудными чернилами четким подчерком Минервы МакГонагалл, маг забрал себе и сложил их в жестяную коробочку, взгромоздив ту на шкаф - подальше от любопытной детворы. И когда тоска и отчаяние заключали душу в свои стальные объятья, доставал эти пергаментные свитки и чуть вздрагивавшими пальцами - заскорузлыми от тяжелой работы - трогал подпись на них. "Вэлган, - он предпочитал ее гаэльское имя, - что ты сделала со мной?". И печаль тут же отступала, и, казалось, - сквозь года и пространство, - его Минни улыбалась ему.

Сегодня снова снилась она.

- Деда, скорее! - окончательно прогнал очарование сна резкий мальчишеский голос.

Он рывком встал, потянулся за кувшином с водой и, накапав прямо на пол, умылся. Дрема слетела окончательно.

- Идем, - сказал он внуку, и оба направились в комнату Гвендолин. Несмотря на то, что доходы у его семьи были нищенскими - свой счет в банке Грегори сам заморозил на "черный день" - в этом доме они снимали несколько комнат. Что неудивительно, если учесть, что в этих трущобах не так-то просто было найти постояльцев. Хозяин дома сдал им целый этаж за символическую плату: набольшее все равно рассчитывать не приходилось.

Окно в ее комнате было распахнуто настежь, и ветер играл тюлевой занавеской. Пространство вокруг заливал призрачный свет полной, царственной, луны. Грегори высунулся в окно - невесомая, будто и сама она - призрак, с посеребренными лунными отблесками волосами, Гвендолин легко шла по карнизу. Старый маг выругался, не смутившись присутствием внука и, прошептав несколько слов на певучем древнем языке, вылетел в ночь. Он давно не творил магию, и сейчас она бурлила в жилах и пьянила ощущением всемогущества.

Найджел следил за дедом, ревниво сощурив глаза.

Грегори заложил петлю вокруг дома, и, возвращаясь, ловко подхватил внучку - она, так и не открыв глаза, нараспев продолжала тихонько декламировать стихи русской поэтессы, творчество которой недавно полюбилось ей (ящик с книгами остался от прежних жильцов, эмигрантов из России):

Оплетавшие - останутся.

Дальше - высь.

В час последнего беспамятства

Не очнись.

У лунатиков и гениев

Нет друзей.

В час последнего призрения

Не прозрей.

Я - глаза твои. Совиное

Око крыш.

Будут звать тебя по имени -

Не расслышь.

Я - душа твоя: Урания21

В боги - дверь.

В час последнего слияния

Не проверь! 22

- Тихо, тихо, тихо, - уговаривал ее Грегори, влетев в окно. Девушка улыбнулась, но не проснулась. Маг бережно положил Гвендолин на кровать и закутал одеялом: он знал - прогулки при луне на сегодня закончены.

Взяв за руку Найджела, на цыпочках и постаравшись не шуметь, вышел из ее спальни.

За дверью внук напустился на него.

- Мы должны ее убить, она одержима дьяволом. Только священный огонь сможет очистить ее заблудшую душу.

Это была "странность" Найджела.

Ее Грегори тоже обнаружил случайно. Однажды, Найджелу тогда было всего пять лет, припозднившись на работе, Ниллон шел к себе мимо комнаты внука. Дверь была открыта, и Грегори заметил, что мальчик мечется во сне и что-то бормочет. Приблизившись, Грегори услышал, как внук повторял: "Жечь, жечь. Ведьма. Чернокнижник.". Решив, что внуку привиделся кошмар, маг положил ему на голову ладони, произнес заклинание, и мальчик, спокойно вздохнув, заснул. Целый год все было спокойно. А потом, за скромным воскресным обедом, Найджел вдруг отклонился на стуле, запрокинул голову - глаза его при этом закатились, а детские черты исказились гримасой вселенской ненависти - и проговорил грубым мужским голосом: "Я, великий Фома Торквемада, реку вам - час близок! Взовьется священный костер, и сгинете вы, приспешники мрака. Но и на том свете не найдете покоя, ибо будете вечно опаляемы геенной огненной. Бойся ведьма, - мутные глаза воззрились на Гвендолин, и она, прижавшись к деду, испуганно посмотрела на брата, - настанет колдовская ночь, и твоя темная душа вознесется к столь любимой тобой луне. И ты, чернокнижник, - теперь вещатель обращался к Грегори, - ты пожелаешь обрести власть, но получишь слабость". Грегори вздрогнул.

После этого случая он замечал за Найджелом и другие неприятные наклонности: мальчик обожал истязать беззащитных - котят, птенцов; быстро стал заводилой в стайке местной малолетней шпаны; не упускал возможности поглумиться над сестрой, к которой, едва ли ни с младенчества, питал преступную страсть.

Вот эти-то девиации внуков и заставили Грегори искать ответы. А на ловца, особенно когда такой - маг, умеющий управлять информационными потоками, как известно, и зверь бежит. "Зверем" в данном случае оказался один из коллег Грегори.

- Знаешь, - сказал он как-то таинственным шепотом, наклонившись к уху Ниллона; они сидели в каптерке и поглощали свой скромный ужин, - я недавно познакомился с одним великим человеком.

Грегори поморщился: он не любил пафос.

- И в чем же его величие?

- Он может общаться с духами, - еще понизив голос и оглянувшись, проговорил коллега. - И они отвечают ему. Он - медиум.

- Познакомишь? - тут же попросил Грэг.

- Да, мне как раз дали задание привлечь в клуб новых людей. Но разве этих, - он кивнул на работников, жадно заправлявшихся нездоровой пищей и отпускавших сальные шуточки, - пригласишь, ты - дело другое. Ты умный.

Маг хмыкнул.

- С чего ты взял?

- Ты всегда один, и всегда молчишь. Ты не из стада.

Ниллон сухо поблагодарил новоиспеченного друга, и они договорились о встрече. Так Грегори попал в "Аженер" и мир спиритуалов. Где ментальному магу его уровня легко удалось завоевать сначала доверие, а потом и авторитет. Вот уже полгода как он заправлял в этом клубе.

_

18Аженер (от греческого, "а" - отрицательная частица, и "geine", "gеinomai" - "родить"; дословно - "нерождённый") - одно из понятий спиритуализма, означающее видоизменения осязаемого видения; состояние некоторых духов, которые могут временно принять облик живого человека. Это то, что называется видимой материализацией.

19 Кардек, Алан (Ривайя Ипполит Леон Денис) (1804 - 1869 гг) - французский физик, врач, писатель, в 1850 году стал основателем направления спиритуализм (употреблялся также термин кардекизм), также известен как пропагандист экстрасенсорного целительства.

20Спиритуализм (от латинского "spiritualis" - "духовный") - философское воззрение, рассматривающее дух в качестве первоосновы действительности, как особую бестелесную субстанцию, существующую независимо от материи. А также: религиозное течение, зародившееся в XIX в. в результате кризисных явлений в христианской церкви середины столетия.

21Урания - римская богиня Луны.

22 Автор стихотворения - Марина Цветаева.