Невеста для Графа Ди. Часть третья.

Название: Невеста для Графа Ди.

Автор: Сусуватари

Рейтинг: NC 17

Жанр: сплошная сказка, страшная, но логичная.

- Позвольте узнать, высокочтимый родитель,- дрожащим от чувств, далеких от почтения, начала Ди, - чем обязаны столь уместному по времени и месту визиту?

Темная фигура стала чуть виднее - папенька из вежливости или осторожности стал чуть более телесным. С деланным безразличием вскинув брови, второй граф принялся витиевато излагать причины своей заботы. Долг родителя - обеспечить гарантии и безопасность потомства, возиться с детьми - прямая обязанность всякого ответственного отца и т д и т п.

А возиться с тобой? - как-то особо гладко проговорила Ди. Леона тошнило от слабости, но он чувствовал, как в его ненаглядной собирается ярость и готовность разворотить мозг папеньки самым зверским способом. Рядом пошевелился рыжий хищник.

- А ты как посмел? П-шел вон!! - контуры тела Ди очертило красное сияние. Зверюга была явно разочарована. Бог мой, это все же Тотэтсу! Сбоку раздалось хихиканье: " Ай, славно, малыш и не знал, что с людоедом за столом посиживает! Однако, дело сделано, ты беременна, так что береги себя и детей!" С этими словами гадский папенька Ди попытался шагнуть куда-то подальше, но Леон схватил его за ноги (выше не дотянуться) а сама Ди вцепилась в горло папеньке буквально: "Как - беременна?"

- Тихо-тихо! Вы что, откуда дети берутся, не знаете?

Но тут как бы сгустилась тьма и синий всплеск пронзил всех. Леон подумал потом, что так, наверное, бог Ветхого Завета говорил с Иовом. Все словно раскрыто и видишь величие Бога, малость деяний своих, былое и будущее, и все - за доли секунды. Хотя, надо сказать, ками - не ветхозаветный бог. Вот уж кто(или что?) ни за что не навязывает своего присутствия и поклонения себе. Леон видел горе Ди, странные эмоции Ди-второго (такой странный бог-творец, оказывается), горестное спокойствие Софу... и то, что его чувства и мысли перед ними открыты - тоже видел. Быстрые сполохи чувств, решений, вопросов и увещеваний, объяснения и догадки - все это сверкало и металось внутри общего пространства, созданного Софу, а потом он принял решение и связь прервалась.

В общем, гадский папенька снова взялся за те же гадости, что и в случае с Ирбис, только масштаб был иной: полиэмбриония искусственного происхождения. Материала ему, видите ли, маловато!

История с Ирбис была горестной и жуткой в своей обыденности. Молоденькая, еще девственная самочка была доставлена в особые апартаменты для заключения брака. Ди настаивала на свободе выбора, потому и были запущены особые способы искривления путей: юная особа могла на безопасном расстоянии познакомиться с несколькими самцами и отношения развивались бы только в случае обоюдной симпатии. В принципе это должно соответствовать естественному способу, и не было бы нужды в дальних странствиях, не будь снежные барсы таким редким видом. В местах, откуда родом Ирбис, популяция стала так мала, что встретиться с самцом-неродственником стало почти невозможно.

Папенька Ди с первых минут влез в это дело как нельзя глубже и поначалу был примером бескорыстной компетентной помощи. Правда, Ирбис была какая-то сонная все время, да и охота на нее накатила так, что все прямо дымилось. Леону не с чем было сравнивать, но про орущих кошек он что-то слышал и не удивлялся. Так и вышло, что они не заметили, как тот наглый насильник-барс проник, без всяких ухаживаний овладел самкой, да и был отправлен обратно. Гадский папенька, прямо как на процессе о сексуальных преступлениях, сообщил, что, по его наблюдениям, особого сопротивления не было и все совершилось по обоюдному согласию. Ди бушевала: "Как ты мог? Такие дозы гормонов?! Да она отчета себе не отдавала в происходящем! Какая свобода выбора и согласие!" Ирбис выглядела жалкой и растерянной. Хорошенькая головка понурена, боязливые движения - все в могучем хищнике словно смялось бедой, которую она до конца понять не могла. Впрочем, и Ди тоже не сразу разобралась. Но и так все выглядело хуже некуда: у всех одиночных кошек самцы сначала ухаживают за самкой и она может отвергнуть или принять ухаживания, они вместе несколько недель проводят, и потом только расстаются - уж точно по обоюдному согласию. А бедная Ирбис попалась хуже Красной Шапочки - наивная до невозможности, она открыла дверь первому коту, который заскребся с призывным мявом с той стороны. Совсем ошалела от гормонов, которые, оказывается, добавлял ей второй граф. Думать было просто нечем. А граф, гад такой, выбрал, так сказать, на свой вкус самца наглого и очень сильного. В тесной спальне исход был только один: бежать малышке некуда, да насильник много крепче и опытнее, надо учесть. Как только бдительный организатор этой гадости увидел, что оплодотворение гарантировано, кота без промедления выкинули в привычные места, тот и не понял, что это было.

Прошла пара недель и Ди насмелилась посмотреть, как умеют все ками, во внутренние структуры (Леон считал, что очень похоже на томографию, но если бы сразу еще и влезть и вмешаться во внутренности могли) у Ирбис.

Хорошо, Леон рядом был, а то божественные войны громыхали бы прямо в магазинчике: слова не произносились, но проклятия обретали видимую смертоносную форму. Леон еле ухватил Ди за руку, когда она чуть не выпустила собранную разрушительную силу - пусть гадский папенька, но убивать все же не по правилам и против закона. Ди ошалело смотрела на нечто фиолетовое, что извивалось у нее на ладони и было предназначено для уничтожения отца. Резко выдохнув, она заставила это втянуться снова в кисть руки, сделала какой-то очищающий жест.

- Не спрашивай пока. Сорвусь и сокрушу что-нибудь, - объяснила она напряженно. Да, непросто быть всемогущим - посердился малость, да и разнес мир в пух и прах. Леон тогда сделал все, что был сделать в силах: отвел Ирбис в ее комнату, а то ту что-то трясло, крикнул Пон, чтобы приглядела за малышней и понес совсем ослабевшую Ди на ту их любимую террасу, где был всегда вид на начало лета в японском садике: ровный светлый деревянный пол, дорожка из гранитных округлых камней, пруд как тыква-горлянка и цветут ирисы. Ди не плакала, но была близка к тому. Тихий ветерок шевелил длинные поникшие ветви ивы, словно мерцающий светло-зеленый занавес. Сверкали цветами кусты азалии. Изысканные изгибы лепестков ирисов занимали рассеянный взор.

- Наверное, мне просто не хотелось его подозревать, а ведь я должна была! - продолжала причитать еще не совсем успокоившаяся Ди. Леон опустил ее с рук на пол. Ди попыталась сесть, чтобы, как обычно, успокоиться созерцанием, но не тут-то было, ярость снова фиолетово заклубилась у руки.

- Давай по порядку. В Ирбис что-то неладно?

Еще как! Девятнадцать! Представляешь - их девятнадцать!!!

Дальше Леон услышал нечто такое, что самому захотелось либо бегать, как заведенному (в целом безопасно и законом не запрещено), либо вцепиться второму графу... Тянуло нанести телесное оскорбление (запрещено законом). Технически это, наверное, высокое достижение, но по отношению к маленькой Ирбис - жестокость. Он заставил разом овулировать 19 фолликул, оплодотворил 19 яйцеклеток и сейчас развиваются 19 эмбрионов. Никаких шансов, что в естественных условиях она родит и выкормит их. Даже здесь, с помощью второго графа, можно ожидать сравнительно успешные роды, но выкармливание будет искусственным, да и дальнейшая жизнь Ирбис - под вопросом. Из свободного дикого животного, Невесты, трепетно ждавшей первого жениха, сделали инкубатор для подопытного материала: у второго графа был важный проект.

Беременность барсов длится почти сто дней. Ди все это время ежедневно сама заходила к ней. Многоплодие проявлялось слабостью, частой тошнотой, аппетита то не было, то был зверский, то снова была тошнота. Гадский папенька подкармливал витаминами, приносил какие-то камешки и игрушки, однажды - травку из родных мест Ирбис. Живот рос прямо на глазах, и скоро она еле ходила, а лежала только рядом с вместилищем детей. Скоро стало казаться, что малыши, резвясь внутри, просто порвут ставшей тесной маму.

Ночь родов запомнился всем в магазинчике надолго. Вопль от первой схватки разнесся по всем помещениям. Детишки в ужасе застыли, самые маленькие приготовились заплакать. Что было на лице Тетсу, Леон не понял, но ему оно не понравилось. Быстро окружив детскую часть стеной отражения звуков, Ди понеслась в сторону апартаментов Невесты. Второй граф уже тут как тут. Тогда Леон первый раз увидел, сколь близко от рождения смерть расположена: когда родилось уже восемь малышей, Ирбис уже так ослабела, что чуть не придушила девятого, а тогда погибли бы и остальные вместе с ней. Гад второй граф, но тут он был тем, на кого молятся: просто положил руку на лоб Ирбис, и она доверчиво расслабилась, подождала, собралась с силой, и то ли мощь хищника была велика, то ли ками дарил силы - но в руки выскользнули один за другим все детеныши, ни один не задохнулся, без вывихов и деформаций родились.

А потом он отдал малышей Ди, а сам занялся спасанием обессилевшей роженицы. Сила, уверенность, точность классного врача затмили в нем сейчас все остальное. Леон видел, что Ди-второй не пользуется скальпелем, иглами, кетгутом или системами переливания крови. Он восстанавливал ткани из обрывков, убирал ненужное, на глазах у Леона послед превратился во что-то вроде массы шевелящихся амеб и все это ринулось внутрь тела Ирбис.

- Это стволовые клетки. Найдут, где нужен ремонт, и займутся починкой: станут тем, что необходимо. Дайте ей напиться, когда попросит.

В самом деле, усталая Ирбис заснула, все кругом стало чисто, запах страха и крови исчез сам собой. Графы занялись младенцами, устраивая их в специальном гнезде с подогревом. Странная это была работа потом - кормить по очереди, то поднося к матери, то смесью из бутылочки, дико хищных зверюшек, да по шесть раз в сутки. Папа Ди стал почти симпатичен Леону - всегда по делу, всегда поможет, самое опасное берет на себя. Согласитесь - непросто начать переход в сознании зверя, когда и он, и ты, привыкли, что относитесь к одному виду и есть собеседника нельзя, а вдруг ваш визави обнаруживает, что есть хочется и собеседник вполне на обед сгодится!! Леон был при том крутом моменте, когда к Ирбис вернулось ее обычное сознание. Белое шелковое одеяние изменило блеск. Потом поверхность платья облегла лапы, изменилось лицо. Кошачьи светло-карие глаза изумленно вытаращились. Встопорщились усы. Второй граф мягко протянул руку, дал обнюхать ее. Ирбис опешила. Потом вопросительно взглянула на Леона.

- Вы, дорогой зять, просто неотразимы: она при вас не хочет быть зверем! - восхитился второй граф. - Однако, надо собраться с духом и снова привыкать к вольной и рискованной жизни.

Прежде запертая дверь приоткрылась. За ней вместо известной Леону галереи оказался какой-то каменистый склон. Ирбис вся подобралась, да как сиганет галопом вверх по склону! Кошачий галоп - штука мощная, пара секунд, и барс скрылся.

- Не волнуйтесь, скоро мы ее вернем. Посидим, поглядим на ее родные места. Потом, куда бы она ни шла, придет сюда. Как только почувствует слабость.

Наверное, там было красиво. Но Леон никак не мог отключиться и любоваться на цветы, травы, синеву неба: как же Ирбис с такой оравой малышей? Или их разлучат?

- Да, это в Вас, дорогой зять, тоже весьма привлекательно. Не совсем так: они встретят ее на воле, согласно воле ками и привычному для них ходу событий, по двое-трое, с разницей в пару лет. Для малышей до встречи с мамой пройдет не более пары часов, но в ее времени она успеет вырастить очередную пару и заняться выкармливанием и воспитанием следующего помета.

- А зачем тогда так заставлять рожать сразу? - Леон находил такие истории слишком сложными, чтобы быть правдой.

- В природе снежные барсы не живут долго, и 19 потомков она бы не успела родить. Это не совсем дикий мир. Но здесь возможно многое: настоящая охота, холод и жара. Опасные скалы и осыпи. Замедленное старение. Для каждой пары малышей она будет прекрасной молодой мамой- как тогда, когда она их на самом деле родила. И молодые барсы, один за другим, вырастут и выйдут в реальный мир. Таков был план.

Ничего не скажешь, тонкие материи. Леон печенками своими полицейскими чуял, что под этой правдой близко притаилась какая-то другая, куда непригляднее, гадкая правда, но подозрения - это лишь подозрения.

Теперь все разъяснилось, в том числе и подозрения. Ди рыдала, яростно, неутешно; над ней клубились образы каких-то гадов крылатых и клыкастых. Темно-синее сияние воспитывало гнусного зарвавшегося бога переменчивых форм. Оглушенный и потерянный, Леон потянулся все же к ней:

- Любимая, так все плохо?

- Как он мог?! Почему я снова не заметила?

Ну что тут обычный, совсем небожественный мужчина мог сделать? Только обнять и баюкать на коленях. Потом, как был, встал с Ди на руках, и шагнул снова в их сад, где они только вдвоем и никому другому дороги нет. Теперь и Леон знал, как попасть в ту часть дома, которую хочешь. Теперь Ди злобно грызла кулачок. Зареванное личико не было прекрасным, но оно было единственным и родным. Мысли их снова открылись друг другу, и это помогло пережить, примириться, найти силы: свежеиспеченный дедушка своими...э-э-э...тентаклями, чтоб их! осчастливил их шестью отлично имплантированными в матку Ди эмбрионами!!!

Ну какое это было бы счастье, если бы без тонких манипуляций, а просто стечением обстоятельств и в пылу страсти!

В дверном проеме синее сияние неуверенно замерло. Потом голубая вспышка пробежала сквозь тела Ди и Леона.

- Ой, милый, прости, я так виновата! Ты такой.. чуть у тебя жизнь не забрала... болтун помешал.

- Слушай, а этот рыжий - это в самом деле Тетсу?

- В самом деле, тот самый повар-людоед. Рыжий хищный баран -так он выглядит для тех, кого он начинает есть. Как большинство крупных хищников, он не особенно умен, но хитер и терпелив. Я не могла не сохранить его: последний в своем роде, к тому же отлично обходится курятиной. В нем сейчас есть особое устройство, болтун, и всегда, когда он собирается кого-то убить, срабатывает сигнал. Как сегодня. Он начинает болтать со мной.

Почему-то прилив сил от голубого сияния сделал Леона снова вполне бодрым, а потому благодушным. Смешно, в самом деле: только нацелился зверь воткнуть клык в чью-то печенку, а уже несется со всех лап к хозяйке - поговорить! И, главное, что теперь занимало его внимание: будущие дети.

- Как думаешь, будут мальчики? - прижимая ее к себе спросил он. В саду зашуршал тихий ночной дождь. Завеса серых нитей скрыла перспективу.

- Конечно. Все ками рождаются в этот мир мальчиками.

- Они, значит, все будут как ты?

- Наполовину. А наполовину каждый из них - это ты. Такой высокий. С такими потрясающими блондинистыми вихрами. С прекрасными любимыми синими глазами...

Дождь смолк, и стало понятно, что он был для смены декораций: на лужайке царила цветущая сакура. Ничто не мешало смотреть на осыпание лепестков и любить друг друга.

- Скажи это еще раз!

- Что именно?

- Что любишь меня!

- А разве я говорила такое?

И снова поцелуи, вздохи, счастливый воркующий смех любимой женщины.